Блог

Православное понимание задач христианской миссии в современной России требует очень обстоятельного обсуждения. Это понимание прежде всего основано на традиции, на миссионерском опыте РПЦ, который богат и поучителен, хотя и не так хорошо известен широкой аудитории. Чтобы подчеркнуть глубину этого опыта, достаточно вспомнить, что в минувшее воскресенье наша Церковь воспоминала прославление великого русского миссионера святителя Иннокентия (Вениаминова) Митрополита Московского, чье 200-летие со дня рождения мы будем отмечать в грядущем году.

Предание Церкви, церковная традиция, опыт Церкви – это не бездушное собрание правил и рецептов, но личный опыт, опыт, которым Церковь живет. В каждой новой ситуации быстро изменяющегося мира и в новых обстоятельствах Церковь благовествует ту же самую Истину на языке того народа, к которому обращается. К сожалению, встречается и такой подход к проповеди, в котором опыт Пятидесятницы, а точнее буквалистское (по-существу, фундаменталистское) его понимание побуждает некоторых православных пастырей говорить на “непонятном языке” (соблазн глоссолалии), что есть не что иное как сектантский – пятидесятнический подход. О близости психологии сектантства и православного фундаментализма уже говорили не раз, но это – одна из принципиально важных тем в сегодняшней православной миссиологии.

Итак, первая проблема, которая возникает перед православным миссионером сегодня – это понять тот народ, к которому он послан, понять его менталитет, осознать его ценности, вжиться в его культуру с тем, чтобы суметь найти общий язык, суметь донести до народа этого Благую весть. Конечно же, прежде всего речь идет о народе и народах России, не о заморской миссии, но о христианском просвещении далеко не религиозного народа нашей страны, народа впавшего в значительной мере в новоязычество, суеверия, народа снова искушаемого лжеименным знанием. С этим утверждением можно не соглашаться. Но, чтобы ответственно ему возразить, необходимы аргументы, основанные на объективном изучении ситуации, необходимы конкретные религиозно-социальные исследования, проводимые Церковью, т. е. теми, кто призван заниматься миссией. На сегодняшний день таких инициатив крайне мало¹.

Любые активные шаги во вне, всякая миссионерская деятельность предполагает знание реальной ситуации, адекватное представление об окружающей духовной, социальной, политической, культурной среде. Из опыта наших православных миссионеров мы знаем, что на месте своего миссионерского служения они прежде всего изучали язык этой страны, и аналогичным образом сегодня отправляясь в соседний квартал, также нуждающийся в христианском просвещении, как некогда заморские страны, мы обязаны понимать тех, к кому обращаемся, понимать не столько язык на котором там люди говорят, сколько язык на котором они думают.

Вторая проблема, это проблема, с которой столкнулись миссионеры различных христианских Церквей в прошлом столетии. Они поняли, что зовут язычников Африки, Азии, Америки не столько ко Христу, сколько каждый в свою традицию, в свою институциональную Церковь, т. е. не в единую семью учеников Христовых, а в некую христианскую деноминацию, что напоминает скорее политическую борьбу, партийную пропаганду, а не христианизацию культуры, не созидание новой жизни во Христе. Тогда они задумались о межконфессиональном сотрудничестве, о необходимости каких-либо структур взаимодействия.

Аналогичная ситуация складывается сегодня и в нашей стране. Подавляющее большинство населения России выросло вне религиозного воспитания и даже среди тех, кто был крещен, мало, кто осознавал себя членом Церкви. Оживление религиозной жизни в России, миссионерская активность не столько православных, сколько евангелических проповедников из США (подчас внеденоминацион-ных), энтузиазм ряда католических священников, пасторов недавно возникших так называемых “свободных церквей”, исключительно мощный наплыв “новых религиозных движений”, которые многие наши мало образованные богословы считают протестантскими², создает ситуацию, в которой отсутствие взаимодействия, диалога, сотрудничества между основными христианскими традициями чревато потерей доверия общества к христианству в целом и к православию в частности.

Очень часто нашествие различных новых религиозных движений объясняют агрессией Запада. Духовные болезни общества в Западной Европе и Америке известны, и появление сект там легко объяснить. С православной точки зрения многое можно критиковать в западной духовной практике, но нас должны прежде всего волновать наши болезни. Мы часто обвиняем Америку, Запад в таких “подарках” как секты и культы и забываем о том, что это и “подарки” с Востока и, самое главное, также и “продукты нашей жизнедеятельности”. И в дореволюционной России (для многих Святой Руси) было множество сект, как например, духоборы (к сожалению, не каждый русский автоматически православный, как иногда мы считаем, и граф Лев Николаевич Толстой тому пример), и в современной России – такие мощные движения, как “Белое братство”, последователи Виссариона, или так называемый “Богородичный центр” – это все наши, родные “фирменные блюда”. Поэтому перенос ответственности с себя на абстрактный Запад – это и ненаучный, и нехристианский подход. Любопытно, что первые книги, разоблачающие новые религиозные движения, появившиеся на русском языке появились тоже из Америки. Старая духовная болезнь – оправдываться и скидывать все грехи и ошибки на врагов, на “лукаваго”, персонифицированного зачастую каким либо народом, организацией, другой конфессией и пр. Реальная опасность для Православия не “прозелитизм” традиционных для России Церквей (конечно имеет место не всегда приемлемая активность некоторых инославных священнослужителей, “ревность не по разуму”, как в России говорят), но по-настоящему актуальна опасность для всего христианства, опасность для общества в целом – это опасность массового ухода от христианства, причем ухода в псевдорелигии, как правило, замешанные на коммерческих мотивах лидеров.

Угроза секуляризации, суеверия и лжеименного знания настолько актуальна, что вспоминаются слова Спасителя: “царство, разделившееся в самом себе, опустеет” (Мф 12:25). Есть православные, которые уже в силу своего духовного опыта со скорбью переживают реальность христианского разделения и сознают, что стремление к единству заповедано нам Спасителем. Есть православные, которые ревностно оберегают чистоту православия, не считают должным предпринимать реальные шаги к восстановлению единства, но исходя из задач православной миссии, из задач православного свидетельства, признают необходимость межхристианского сотрудничества. Есть, однако, православные, которые и не чувствуют этой необходимости, и безответственно относятся к будущему Православия. Но, главное, проблема состоит в том, что их инертность в одном плане, т. е. миссионерское бездействие, оборачивается исключительной активностью в другом направлении – создании атмосферы вражды, подозрительности. Они мешают всем попыткам межконфессионального сотрудничества, создают и пропагандируют мифы и ложные стереотипы относительно взаимоотношения православия и инославия и, по существу, разжигают вражду и, тем самым, разрушают Православие. Кто будет возражать утверждению, что и с нехристианскими группами нужно поступать по христиански? Но, увы, некоторые православные гордятся тем, что им удалось провести, как они считают, миссионерскую акцию “забрасывания кришнаитов помидорами”. Вместо православного свидетельства (кстати, это слово вызывает отпор подобных православных, они считают его протестантским) неверующие и верующие других религий получают православную грубость и через это теряют последнее доверие к религиозности православных.

Сколько неправды говорится сегодня об экуменизме! Люди (я имею в виду главным образом мирян без богословского образования, но достаточно много их и среди духовенства и с благословения духовенства, как правило, это и говорится), никогда не соприкасавшиеся в своей жизни с инославием, не зная традиции РПЦ, ее экуменического опыта, сложившегося задолго до большевиков, утверждают с апломбом и агрессивностью совершенно антицерковные мнения, а некоторые средства массовой информации помогают распространять этот сор. Поэтому авторитет Православия постепенно снижается в массовом сознании. Иногда и некоторые священнослужители, руководствуясь благими намерениями морального оздоровления общества, выступают в единстве с явно антирелигиозными политическими силами. Получается парадокс. Обвинения РПЦ в том, что она участвует в экуменическом движении, обосновываются ссылками на проведение коммунистической идеологии в церковной политике прежних лет, и в то же самое время именно с этими коммунистическими силами происходит братание, чтобы обнаружить “врагов православия”. Но это – тема особого разговора. Однако полезно заметить, что основной импульс антиэкуменической пропаганды исходит от Зарубежной (Карловацкой) Церкви и ее потенциальных сторонников и по-существу служит укреплению раскола и втягиванию в него все новых и новых людей. Выгодно это только тем, кому не нравится сильная Православная Церковь, т. е. прежде всего атеистам. Поэтому всякий голос, призывающий к ослаблению межхристианских связей – это голос, ослабляющий христианство.

В ситуации религиозной свободы принципиально важно сохранить трезвость, объективность и самокритичность. Триумфализм всегда опасен, но тем более опасен, когда система ценностей в обществе быстро меняется. Мы глубоко убеждены, что наша национальная культура имеет православные корни и в целом сохранила в себе христианские ценности, но укоренены ли современные люди в этой культуре, укоренены ли в ней мы сами? Мне кажется, что не в очень большой степени, вернее сказать, лишь тонкий слой нашего общества имеет глубокие корни в национальной культуре (хотя все мы в той или иной степени погружены в нее – через язык, историю, литературу, искусство и т. п.). Не думаю, что данные статистики, которые звучат в устах даже очень авторитетных иерархов, соответствуют реальной действительности. Конечно же, не 80% и не 50% населения нашей страны верующие, даже если многие из респондентов положительно отвечают на вопрос социологов (не удивительно также, что в некоторых исследованиях количество православных оказывается больше, чем количество верующих).

Трезвость и отсутствие триумфализма появляются при внимательном отношении к действительности. После непродолжительного периода псевдодемократической эйфории (“псевдо” в том смысле, что мы еще до подлинной демократии не доросли), после, казалось бы, периода относительного благоприятствования для Церкви как в политической жизни, так и в масс-медиа, наступил другой период, принципиально новый для нас. Атеизм перестал быть государственной нормой, но уже и перестал быть робким собратом марксистских идеологических общественных предметов. Марксизм изъят из программ учебных заведений, но курсы атеизма, как курсы “свободомыслия”, продолжают пользоваться доверием государственных Вузов. В светских учебных заведениях объективным преподаванием религии считается безрелигиозное ее преподавание бывшими специалистами по атеизму. Совсем не удивительно, что сегодня можно встретить в газете статью написанную с явным непониманием Церкви и неприязнью к ней. Известный писатель в прессе высказывает не только свою позицию агностика, но и откровенное пренебрежение к религии и религиозным людям. В школе на уроке истории выясняется, что из тридцати учеников лишь двое убеждены в историчности Иисуса Христа. Известная артистка или политический деятель говорят о том, что личный опыт общения с духовенством пресекли их поиски пути к Церкви. Можно на все это не обращать внимание или возложить вину на самих не пришедших в Церковь людей, но все же это тот фактор, который миссионер не имеет права не учитывать. Первые восторги в связи с провозглашением свободы вероисповедания прошли, и мы обнаружили, что живем в обществе не материалистов, но людей глубоко суеверных и подверженных самым экзотическим влияниям. Гадалки и знахари, сайентологи и неведомые гуру, астрологи и рыцари эрцгамических орденов без труда находят себе последователей среди вполне православного по корням населения России. А мы тем временем выясняем, какой из нынешних православных проповедников, пастырей и миссионеров более православный, а какой менее, и что такое православная каноническая территория.

Мне не удастся в отведенные для выступления минуты подробно изложить концепцию православной миссии сегодня, но я постараюсь сформулировать несколько тезисов.

Суть миссионерской деятельности (понимаемой в смысле внутренней миссии, в смысле православного свидетельства) сегодня сводится прежде всего к тому, чтобы самим нам быть достойными нашего имени христиан и оправдывать звание православных, которое не все мы носим по праву. Таким образом, основная задача – укрепить нашу духовную жизнь, которая бы в первую очередь и свидетельствовала Истину нашей веры. Помочь этому можно по следующим направлениям:

1) расширение системы богословского образования и его реформа; церковное поддержка, содействие и даже руководство богословским образованием мирян в светских учебных заведениях (университетах, педагогических институтах и др.); организация и поддержка негосударственных богословских учебных заведений для мирян;

2) содействие введению приемлемой для демократического общества системы религиозного образования в государственных учебных заведениях; изучение возможностей межконфессионального (межхристианского) сотрудничества в осуществлении знакомства с религией в средних школах, специальных учебных заведениях и Вузах;

3) уделение особого внимания в школьных программах миротворческой проблематике, ее религиозным обоснованиям; изучение международного проекта “Мировая этика”, цель которого показать религиозную укорененность различных этических систем;

4) осознание необходимости междисциплинарного характера миссии; апостольство мирян, которое не ограничивается проповедью и преподаванием религиозных предметов, но координация христианской деятельности мирян в науке и культуре; воцерковле-ние культуры;

5) организация особой атмосферы общины в приходской жизни, использование опыта братств, монашеских общин, а также своего рода “третьих орденов”, известных по западной монашеской традиции и в некотором смысле существующих у нас;

6) заострение внимания на проблемах взаимоотношения Церкви и культуры, в частности национальной культуры; проблема инкультурации;

7) открытость Православия диалогу с другими христианскими традициями и конфессиями; активное православное свидетельство, которому естественно звучать и в инославной аудитории, и в аудитории неверующих; избавление от комплексов и убежденность в силе Православия, которое только укрепляется в диалоге с ино-славными;

8) православная рецепция понятий, которые вызывают сегодня у значительной части православного народа соблазн в силу неправильного понимания их (даже слово христианский требует сегодня объяснения, поскольку очень часто оно воспринимается как синоним баптистской или какой-либо традиции свободной Церкви; необходимо объяснение и таких слов как прозелитизм, канонические территории, экуменизм, обновление, канонические нормы (правила), миротворчество, примирение и др.);

9) укрепление и расширение межконфессионального сотрудничества в деле миссии, самым наглядным примером которого может являться совместное противостояние “новым религиозным движениям” (примеры такого сотрудничества могут быть приведены и во всех предыдущих пунктах, например, богословское образование, религиозное образование, диакония и др.);

10) анализ методологии диалогов и переговоров о христианском единстве и осознание необходимости нового уровня и нового качества таковых диалогов (расширение уровней общения, духовно-аскетический подход к межконфессиональным отношениям, восприятие инославия через личный опыт общения с верующими других традиций).

* * *

Православный институт миссиологии, экуменизма и новых религиозных движений (ПИМЭН) – научно-исследовательская структура Русского христианского гуманитарного института (РХГИ), которая создана на базе Богословско-педагогического отделения РХГИ в сентябре 1994 г. Научно-богословскую программу ПИМЭН курирует созданное в сентябре 1993 г. Отделение миссиологии, экуменизма и новых религиозных движений Санкт-Петербургской православной духовной академии, которая входит в состав учредителей РХГИ. В основе этой программы – концепция православной миссии в нынешних принципиально новых условиях жизни российского общества. Укорененность в православной традиции позволяет плодотворно сотрудничать с инославными коллегами, усваивать и переосмысливать богатый опыт других традиций, быть свидетелями “открытого православия”.

Задача ПИМЭН – обобщать и анализировать опыт православного и инославного миссионерства в прошлом и настоящем, выявлять потенциальные возможности духовенства, мирян, богословских учебных заведений Санкт-Петербурга и всего северо-западного региона России. Новая церковно-государственная и социально-политическая ситуация требует обновления методов и характера христианской миссии. Необходима также координация совместных и параллельных инициатив Церкви и общества. Помочь такой координации может и намеревается ПИМЭН. Прежде всего ставится задача усиления христианской просветительской деятельности (например, введение предметов, знакомящих с религией, в программу средних и высших учебных заведений).

Один из важнейших аспектов деятельности ПИМЭН – помочь верующим и неверующим осознать общественную значимость углубленного знакомства с культурным наследием человечества, в котором религиозный элемент (в европейской культуре – христианский) является основополагающим.

ПИМЭН – не только формальная структура, но и открытая программа, в которой принимают участие специалисты из различных научных, церковных и общественных организаций Санкт-Петербурга.

В деятельность ПИМЭН вовлечены также студенты Богословско-педагогического отделения РХГИ. Программы многих учебных курсов, темы курсовых и дипломных работ ориентированы на проблематику института.

ПИМЭН имеет двенадцать отделов: Диаконический, Издательский, Информационно-аналитический, Междисциплинарных связей, Миссиологии, Молодежной работы, Новых религиозных движений, Православного свидетельства, Религиозной педагогики, Религиозной социологии, Средств массовой информации, Экуменизма.

Международный экуменический семинар “Что означает сегодня быть миссионерской Церковью в России”, который ПИМЭН провел в марте 1995 года, сформировал Координационную рабочую группу “Христианская миссия в Санкт-Петербурге”. Информационно-аналитической базой этой группы стал ПИМЭН.

С апреля 1995 года ПИМЭН включен в научно-исследовательскую программу “Религия и национализм”, поддерживаемую Европейским Сообществом. Программа подразумевает научные исследования, которые обсуждаются на регулярных международных междисциплинарных семинарах с участием профессоров университетов Цюриха, Марбурга, Орхуса и завершается в октябре 1998 г.

Одно из приоритетных направлений работы института – разработка программ новых, знакомящих с христианством курсов для средней и высшей школ, организация семинаров по обсуждению и освоению этих программ, подготовка и переподготовка преподавателей соответствующих дисциплин.

Отдел экуменизма осуществляет контакты с инославными коллегами (в частности с Миссионерской академией в Гамбурге), проводит изучение истории межконфессиональных отношений, анализирует многочисленные антиэкуменические и антицерковные материалы, опубликованные в последнее время, намечает и оценивает перспективы предполагаемого межконфессионального сотрудничества.

Отдел православного свидетельства помимо проведения лекций и подготовки публикаций о православии проводит открытый семинар “Православная, католическая и лютеранская духовность на Востоке и на Западе, и миссия христианской духовности сегодня”.

ПИМЭН проводит религиозно-социологическое исследование, анализирует религиозную ситуацию в городе и готовит к изданию справочник “Религиозные общины и организации Санкт-Петербурга”. Эта деятельность – совместная с Христианским междисциплинарным центром по изучению новых религиозных движений “Диалог – Невская перспектива”. В этой программе ПИМЭН тесно сотрудничает с Датским Центром “Диалог” (проф. Огорд, г. Орхус) и с центром “Инфос” в Лондоне (проф. А. Баркер).