Сергей Шмеман – известный американский журналист, обладатель Пулитцеровской премии, долгое время проработавший в Москве. А еще он сын великого отца – одного из самых известных православных деятелей 20 века, протопросвитера Александра Шмемана.
Александр Шмеман был одним из идеологов предоставления Православной Церкви в Америке автокефалии от Московского Патриархата и настоящим духовным лидером православных США. На этой неделе Сергей Шмеман побывал в Киеве и корреспондент Фокуса решил встретиться с ним, чтобы поговорить о ситуации в православии в России и Украине.
Сергей Александрович, чем сейчас примечательно развитие православия в Украине и России?
В Украине я только несколько дней, поэтому только хочу углубиться в этот вопрос. Правда я уже встречался с Митрополитом Владимиром и он рассказал, что в Украине все спокойно, уже нет таких острых конфликтов, как раньше.
О России я знаю немного больше. Сейчас Церковь выходит из стадии посткоммунистического развития. Понимаете, поначалу всем казалось, что все будет просто. Строились храмы. На это тратились огромные деньги – тогда это было дешево, помогал Запад, олигархи. Это было удивительно – практически каждый день в Москве появлялся новый купол. Я тогда жил на Садово-Самотечной, и радиусе 5 минут ходьбы от моего дома за год открылись 10 церквей. Потом это развитие резко затормозилось. Люди перестали идти в церковь, понимать ее. Массовость породила множество неготовых к служению священников, которые сами толком не разбирались в том, чему учат. Настал момент, когда более умные и глубокие священники и епископы начали думать: “А что дальше”? Я встречался со многими из них, и они понимают, что церкви более многолюдными уже не будут. Для того, чтобы привлекать людей, необходима огромная работа, за каждого человека нужно бороться. Вот я помню, вначале над каждой церковью огромной печатью высилось: “НЕЛЬЗЯ” – нельзя входить в джинсах, нельзя стоять так, нельзя делать то. Люди входили просто посмотреть, на них кричали и они уходили навсегда. Настало время перейти на “можно” – мы вам даем свободу, мы будем с вами беседовать, мы вас научим. Теперь настало время понять, как развивать Церковь в секулярном обществе.
В своих книгах ваш отец много говорил о церковном гуманизме, о содержательной, внутренней сути веры. Не кажется ли вам, что взаимодействие РПЦ с Кремлем и властью плохо сказывается на перспективах именно такого, гуманистического развития?
Думаю, что да, плохо. Но России есть одна дилемма – прошлое немного мешает будущему. Церковь затягивает в историю – мы наблюдаем все эти разговоры о великой русской православной державе, русскости и так далее. Разговоры о том, что чтобы быть русским, надо быть православным, а чтобы быть православным, надо быть русским, и вообще, чтобы быть христианином, нужно быть русским, а все остальные, например католики – еретики. Конечно, все это очень опасно.
На Западе мы страдали от этого меньше. У нас в США были приходы Румынской, Греческой, Болгарской, Сербской церквей. Но так как мы (православные – авт.) всегда были в меньшинстве в США, то помогали друг другу. Конечно, во Франции странно было наблюдать (Сергей Шмеман живет в Париже – авт.), как президент Медведев в ходе визита включил в официальную делегацию владыку Илариона. Саркози был удивлен, наверное. В России уже ничего нельзя начать строить без благословления батюшки. Странно, когда государство Россия просит заложить церковь в Ницце, просить помочь со строительством нового собора в Париже. Зачем? Это ведь не посольская церковь. Когда строится огромная церковь в Гаване, хотя там для нее почти нет прихожан…
Вы знакомы с Патриархом Кириллом? Ведь многие считают, что нынешний российский симбиоз Церкви и государства – это его заслуга.
Когда шел процесс переговоров об автокефалии Православной Церкви Америки, их вел митрополит Никодим (Ротов). Нынешний Патриарх Кирилл был его помощником. Я с ним познакомился, когда он был еще молодым семинаристом. Потом мы с ним очень часто и в Москве виделись. Это очень умный человек. Когда он ведет беседу по телевизору, когда люди ему звонят, задают вопросы, а он отвечает них – для меня это прообраз того, чем должен заниматься священник. Он не боится ответить на вопрос, он не боится столкновения с секулярным миром. Он очень талантливый проповедник и церковный человек. Он мне всегда говорил: “Приезжайте ко мне в Ростов, мы так великолепно служим”. В тоже время, у него всегда была большая готовность приблизиться к власти.
Но мне кажется, что Церкви нужно держаться дальше от государства. Меня беспокоит проект введения церковного образования в школах. Есть для этого отдельные школы. Знаете, идея разделения Церкви и государства спасает больше Церковь, чем государство. Мы видим, как во времена Российской империи Православная Церковь перестала развиваться, как близость к власти тормозила это развитие. Потому что государство всегда будет использовать Церковь в своих целях, для своей выгоды. А Церковь должна играть другую роль и постоянно находиться как бы в мягкой оппозиции.
В чем корень этой проблемы – близости православия к власти в Украине и России? Ведь у нас, к примеру, тоже кое-кто из архиереев постоянно призывает голосовать за одну политсилу.
У вас просто еще не сформировался негативный опыт. На Западе Церковь имела огромную власть. И все революции, та же французская – это войны с прошлой властью, в том числе с церковной властью. Церковь была у власти на Западе и продемонстрировала набор ужасов, вплоть до сжигания людей на кострах. Поэтому там все привыкли, что внутри государственной машины церкви быть не должно. Патриарх Алексий Второй, кстати, это понимал. После первых выборов в Думу, куда вошли священники, он запретил православным священникам входить в законодательные собрания и выступать с политическими призывами. Конечно, отдельные священники игнорировали этот запрет. Но так происходит везде. Есть всегда отдельные священники и верующие, которые постоянно хотят конвертировать религию в светскую власть. Повсюду они есть. Наши американские католические фундаменталисты, например, тоже очень близки к политике. Все зависит только от того, есть ли в стране традиции отделения церкви от власти. У вас традиции пока отсутствуют. И многим православным искренне непонятно, почему, если они православные, в государстве нет одной официальной Православной Церкви.
Скажите, какая судьба ждет украинский православный раскол?
Мы на Западе выросли в расколах. Наша церковь и Зарубежная церковь (Русская Православная Церковь Заграницей – авт.), такая церковь, другая церковь… Мы выросли с понятием раскола и научились его не бояться. Конечно жаль, когда родственники ругаются. Но на уровне прихожан мы об этом не волновались. Если свадьба в той церкви – мы шли в ту, в этой – все шли в эту.
Никого не отлучали?
По священникам было, конечно. Например, в Зарубежной церкви нашим священникам иногда не давали подойти к кресту. Но на уровне прихожан такого не было. У вас этот раскол произошел из-за политики, а значит он решится. Кроме того, я не очень боюсь расколов, потому что они иногда спасают церковь. Церковь иногда может идти на уступки фундаменталистам, фанатикам до такой степени, что в итоге теряет себя. Все равно рано или поздно раскольники возвращаются.
Когда может закончиться наш раскол?
Состояние Церкви – это отражение состояния общества. Пока эта проблема не решится в народе, не решится и в Церкви. И сложно ожидать, чтобы в одном обществе по одной позиции есть раскол, а по другой – полное согласие.
В Америке, я помню, был очень разумный греческий архиепископ Яковос, который приглашал к себе всех епископов вне зависимости от того, признавала ли их его церковь или нет. Всех собирал. И он, будучи настоящим лидером, добивался какой-то совместной деятельности. Я был редактором молодежного журнала. Он этот журнал финансировал, но с одним условием – чтобы в его выпуске принимали участие представители всех церквей. Он говорил примерно так: “Есть большая политика, которую мы не решим. Но давайте решать то, что можем”. Я думаю, что воссоединение начнется с малого, с общества при университете, с совместного журнала, а все остальное решится.
Скорее дело в том, что общество не готово к воссоединению или в том, что в Украине пока нет такой фигуры как Яковос?
Найти лидера – это, конечно, важно. Может, это не скромно, но мой отец играл такую роль. Наша Свято-Владимирская семинария была центром православия в Америке. У нас было много студентов – арабов, греков, был обмен с греческой семинарией, украинцы, американцы. Потому что лично ему был неважен цвет кожи и то, чью политику ты поддерживаешь. Пусть наверху продолжают ругаться, но внизу будет издаваться православная литература, будет идти межцерковный диалог. Так что все будет хорошо.
Замечательная статья! Печально читать комменты, где опять чувствуется какой-то православный шовинизм. И чем больше ощущение собственной незыблемой "православной" правоты, тем меньше уважение к другому человеку, к его свободному выбору. К любому человеку, к какой бы религиозной конфессии он бы не относился. Как будто Библия писалась только когда-то и для кого-то, но только не для меня. Вспомните, с кем общался Христос – с одними праведниками? Только со своими учениками? Самый яркий пример – беседа с Самарянкой!.. Так почему же мы, православные, не должны общаться с другими людьми? А, может быть, так просто труднее – своим личным примером, основанном на хотя бы уважительном, бережном отношении к любому человеку (о любви я вообще молчу!), являть пример истинного православия. Ведь только тогда у другого человека появится желание войти в Православную Церковь.
Тем, кто агрессивно отвечает, я бы посоветовал почитать у о. Андрея Кураева в его книге "Перестройка в Церковь" главку об истории православной миссии в России и ее методах.
Ничем не лучше костров и инквизиции на Западе.
Да, Игорь, храмы заполняются. И заполняются они такими людьми, как вы, забывшими Христа, стремящимися провозгласить православствующий джихад и изгнать всех несогласных.
Церковь была у власти на Западе и продемонстрировала набор ужасов, вплоть до сжигания людей на кострах. Поэтому там все привыкли, что внутри государственной машины церкви быть не должно.
Да таких ужасов, которые возникли в Европе после изгнания католицизма из государственной машины еще свет не видел! Протестантские и атеистические революции, Гитлер и Муссолини, концлагеря и моря крови. Вот результаты наступления любимого Шмеманом секуляризма. Точно по Достоевскому: начнут с безбожия, закончат каннибализмом.
Либерализм – это энтропия, распад и безбожие. Так о Церкви и о строительстве храмов мог бы говорить большевик:
во Франции странно было наблюдать (Сергей Шмеман живет в Париже – авт.), как президент Медведев в ходе визита включил в официальную делегацию владыку Илариона. Саркози был удивлен, наверное. В России уже ничего нельзя начать строить без благословления батюшки. Странно, когда государство Россия просит заложить церковь в Ницце, просить помочь со строительством нового собора в Париже. Зачем? Это ведь не посольская церковь. Когда строится огромная церковь в Гаване, хотя там для нее почти нет прихожан…
Любой православный человек радуется строительству новых храмов. Конечно, во Франции – стране, где впервые в христианском мире была запрещена христианская церковь, а потом ее гнали более мягкими, либеральными методами, невозможно представить включение архиерея в делегацию президента. Ура, товарищи! Столь любимый Шмеманом секуляризм победил в этой стране!
Серость и ложь в интервью. Его религия – политическая идеология либерализма, которая всем опротивела даже на Западе. Любимая ложь о "сращивании" Церкви и государства в России. Да там даже уроков православной культуры до сих пор не ввели.
"Люди перестали идти в церковь, понимать ее. … Настал момент, когда более умные и глубокие священники и епископы начали думать: "А что дальше"? Я встречался со многими из них, и они понимают, что церкви более многолюдными уже не будут."
Ложь. Растут и заполняются храмы, возрастает конкурс в семинарии, хотя дипломы не признает государство.
"В Америке, я помню, был очень разумный греческий архиепископ Яковос, который приглашал к себе всех епископов вне зависимости от того, признавала ли их его церковь или нет."
А это называется ересь. Молится с раскольниками и еретиками нельзя. (см. правило 10 св. Апостолов).
О "великом отце": ереси, ксенофобия, фашизм
http://ruskline.ru/analitika/2010/05/28/protopresviter_ashmeman_i_pustota/#comments
А где Сергей Шмеман нашел сращивание Церкви и государства в России? Все же не надо путать общественные сферы (в т.ч. и образование) и государственные. Даже во Франции в школах есть основы религиозного воспитания (по крайней мере раньше был, сейчас не знаю).
Замечательное интервью.
Как-то уж слишком оптимистично…